Нашим родителям, рожденным за закрытыми границами, не понять, что это такое — сесть на автобус и поехать в Париж. Конечно, для этого требуется загранпаспорт и виза в нем, а также деньги на проезд. Впрочем, последнее совсем не обязательно, и я расскажу, почему.
Автобус я выбрала в качестве транспорта потому, что приглашение из принимающей организации шло слишком долго... Ах да, принимающая организация. Эта поездка во Францию была не туристической или, вернее, не совсем туристической. Сама мысль поехать путешествовать только ради того, чтобы посмотреть новые места, меня пугает — смотреть новые места, включая самые интересные, можно не больше одного дня, и уж точно не целый месяц. Моя поездка включала участие в волонтерском проекте, а это значит, море общения с людьми, совместная работа и отдых — то есть гораздо лучше, чем просто пялиться на древние замки или загорать на пляже. Хотя, конечно, бретанские замки и пляжи вне конкуренции.
Бретанские — да-да, это не опечатка и не авторская ошибка. Бретань — это северо-запад Франции, наследие древних кельтов. «Где ближе север, где вереск и клевер...» Как в легендах о Короле Артуре, Бретань покрыта дубовыми рощами, увитыми плющом, и вересковыми пустошами с разбросанными по ним валунами. В этой местности все наполнено памятью прошлого — древними менгирами усеяны обочины дорог, к дольменам водят экскурсии, а в Броселианде стоит Золотое Древо.
Дорога в Бретань лежала для меня через всю Францию, потому что из Парижа в Ренн мы с подругой приехали автостопом. Скоростной поез TGV стоит изрядно, к тому же мы опоздали на него, гуляя по Парижу. В столице нас приютила на ночь девушка, с которой познакомились в автобусе. Она родом из Беларуси и как раз возвращалась оттуда, навестив родственников. Меня впечатлила ее квартира — малюсенькая уютная мансарда на крыше четырехэтажного жилого дома на набережной Сены с видом на Монпарнас, Нотр Дам и Эйфелеву башню.
Башня... Символ Парижа. Для многих — символ Франции. Но, наверное, в основном для тех, кто знает о Париже и Франции только по надписям на упаковках духов — стоит побывать один раз и посмотреть своими глазами. В столице "законодательницы мод” очень много бездомных, вечером их можно увидеть спящими в спальных мешках на каждой скамейке. Под Башней на лужайке гуляет молодежь, слышна речь на разных языках, включая русский и даже мат. Отходя от сверкающей белыми огнями башни, мы заметили обычного вида человека, который прогуливался по алее, затем подошел к мусорному бачку и, слегка повозившись в нем, извлек плоскую картонную коробку. В коробке был кусок пиццы, который мужчина явно искал. Довольный находкой, он неспешно поужинал на скамейке, положил коробку обратно в урну и пошел дальше. Кстати, не только люди радуются подачкам разнузданного мегаполиса. В Париже очень много крыс. С наступлением темноты все кусты и газоны полнятся шорохом и писком. Даже от созерцания прекрасного Нотр Дама меня отвлекала мысль, что нужно смотреть под ноги.
И все же Париж меня пленил. Своей искренностью, фактическим отсутствием показного блеска, который навязывается ему в рекламных планах ведущих кутюрье и производителей парфюма, своей неоднозначностью и противоречивостью, может быть... Как Питер. Все мои любимые города чем-то похожи друг на друга. Любимые города не выбирают.
Поездка из Парижа в Ренн был самой увлекательной частью путешествия. Как и любой автостопный переход, она сулила множество опасных приключений и трудных моментов, и я была к этому готова. От всех остальных путешествий — в последние четыре года я много путешествовала на попутках — ее сильно отличало то, что с водителями нужно было говорить по-французски. Неожиданно, если учесть, что, по общему мнению, вся Европа говорит по-английски. Собственно, одинокому турку за рулем все равно, как говорит Европа — и меня спасал разговорник. Но добрый турок не понял моего французского и чуть не прокатил нас до Орлеана, пока мы разобрались что к чему и вышли у какой-то заправки, чтобы вернуться на западную трассу. Еще одна проблема — дороги. Европейские автобаны покрыты невероятно хорошим асфальтом, и допустимая скорость там не ниже ста километров в час, а потому машинам строго запрещено останавливаться где попало. А пешеходам запрещено находиться на трассе. Мы вроде бы знали это, но чисто теоретически. Это нам и пришлось объяснять полицейским, подобравшим нас на машине и пытавшимся довезти до вокзала. Но это неспортивно, думали мы, — начать стопом и пересесть на поезд, потому что стопом не получилось. С трудом нашли снова свою дорогу. Держа нос по ветру, мы снова уверенно двинулись к океану.
Бретанцы говорят о себе и своем крае, что это не совсем Франция. В семидесятые годы прошлого века они хотели создать на своей территории независимое государство, даже обзавелись собственной армией... Опуская политический вопрос, скажу, что люди в этом регионе действительно в чем-то отличаются от других французов. Чуть более беззаботные и... свободные, что ли. В общем, нигде кроме Бретани я не видела, чтобы люди раз в неделю собирались потанцевать прямо на улице, причем люди всех возрастов и преимущественно старшего, и задорно танцевали свои народные танцы под свою народную музыку.
Волонтерский проект, в котором я участвовала, был направлен на восстановление старинной мельницы Мальвиль в Плоермеле. Три недели, пять дней в неделю, пять часов в день — древние пыльные камни и свежий цемент, жужжание подъемника и пение ветра в флейтах металлических лесов. Сначала мы сортировали камни по размеру, потом замешивали строительный раствор и возводили стену. Девушки работали наравне с ребятами на стройке, а в команде дежурных по кухне ребята не отставали от девушек. Готовили мы сами, а кемп-лидер — вожатый — только закупал продукты по нашим спискам.
Такие проекты осуществляются в немалой степени при поддержке правительства. В мэрии Плоермеля у нас было контактное лицо — Пьер Ноэль, ответственный за заботу о сохранении исторического наследия. Этим наследием — patrimoine — называют архитектурные исторические памятники вроде замков, храмов, часовен и т. п. Мсье Ноэль, несмотря на свой почтенный возраст, был очень общительным, мог изъясняться по-английски и с удовольствием лазал по строительным лесам в каске, обсуждая с архитектором и координатором волонтерских работ, как именно нужно строить стену и до какого уровня класть камни. За время лагеря он трижды приглашал нас в гости в «свой маленький шато» (chateau — замок фр.), где мы знакомились и общались с местными жителями, его друзьями и их семьями. Как и локальные экскурсии, это является одним из непременных условий волонтерского лагеря — налаживание контакта между приехавшими из разных стран молодыми людьми и населением.
Экскурсии были превосходные — волшебный лес Броселианд и могила Мерлина, ряды менгиров в Карнаке и океан... На побережье, вдали от цивилизации мегаполисов, дух свободы приобретает практически ощутимый вкус. Здесь мы посетили фестиваль бретанской музыки и танца Menhirs Libres — «Свободные Менгиры». От городских фестивалей его отличало то, что люди танцевали, ели и пили под открытым небом, и было их порядка тысячи. Поначалу было немного неудобно вступать в общий круг, но мои остаточные навыки в бретанских танцах и прекрасный яблочный сидр скоро все наладили. Забавно было смотреть на наших волонтеров из Японии и Кореи, отплясывающих андро и гавоты на зеленой бретанской траве...
Когда закончился проект, мне удалось немного осмотреть Ренн, столицу Бретани. Утопающий в цветах, как и весь край, с кучей маленьких кафешек и крепери в узких улочках, этот город теперь — моя любимая столица. Я обязательно туда вернусь...
Путь домой был еще одним запоминающимся событием. В Париж я приехала так же автостопом, без денег на телефоне и с подробной картой дорог Европы, приобретенной в Ренне вместе с решением ехать на попутках в Россию. Удалось осмотреть галерею Жоржа Помпиду, еще раз взглянуть на Башню и Нотр Дам. К тому моменту я уже могла изъясняться по-французски — полезная штука в этом смысле автостоп.
Далее я направила свои стопы, а вернее, колеса автобусов и машин в Германию, где в славном городе Лейпциге меня ждала подруга. По пути повидала краем глаза Франкфурт-на-Майне, немецкий «кляйне Манхеттен», и потом — совсем с краю — Дрезден с его прекрасными кружевами церковных построек, отраженных в реке.
Это мое самое большое пока путешествие, и то оно было неполным — без Мон Сен Мишель и Тулузы, без Мюнхена и Потсдама, а Польшу и Беларусь я видела вообще только через окно. Тем больше поводов вернуться.
Каждый путеводитель по городу, в который ты приехал, открывает тебе свои дорожки-страницы, и ты знаешь, что все их исходить невозможно... Но можно хотя бы заглянуть.
Анна Пришельцева
|
